|
|
|
наследие
Судьба и поэзия
Виктории Андреевой Имя Виктории Андреевой ассоциируется с двуязычным журналом Гнозис, с Антологией современной американской и русской литературы, графики и живописи, со статьями о современной русской и западной литературе, со стихами, прозой, переводами современных западных поэтов. Ее эстетическая и поэтическая позиции вполне артикулированны. Это — метареализм, творческий прорыв в область трансцендентного. В своих стихах она прекрасно демонстрирует умение заглянуть за пределы явленного и передать это в своих прозрачных, "настроенных по ветру снов" стихах. Виктория Андреева — поэт искушенный и ненавязчивый. Ей присущи собранность, такт и рефлексия. Культурно освоенное пространство ее стиха органично впускает диссонанс, перебои дыхания и ритма модернизма. Она — поэт глубоко индивидуальный. Ее стихи не спутаешь ни с чьим другим "лица необщим выраженьем". Ее называют герметическим поэтом, хотя на первый взгляд стихи ее и могут показаться обманчиво доступными. И в этом смысле они очень московские. Она была не громким, но полноправным участником московского литературного подполья, будучи дружески или опосредованно связанной со многими литературными активистами того легендарного периода. Она была одной из первых, кто заявил о существовании нового поэтического пространства. Ее статья о московской и питерской поэзии "В малом круге поэзии" была опубликована в нью-йоркском "Новом русском слове" уже в 1978 году. Имена Станислава Красовицкого, Леонида Аронзона, Генриха Худякова, Анри Волохонского прозвучали в ней с уважением, которого достойны эти поэты.
Она выросла в Замоскворечье под мерный гулкий перезвон часов Спасской башни, под "куполами-облаками" Пятницких церквей. Московский университет был ее alma mater. Она училась по докторской программе Нью-Йоркского университета. Ее стихи, проза и эссеистика печатались в периодической печати в Москве, Париже, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Филадельфии. Книга ее стихотворений "Сон тверди" вышла в Нью-Йорке. Среди других ее публикаций — двуязычная книга ее стихотворений в переводе замечательного английского поэта и переводчика Ричарда Маккейна. Аркадий Ровнер
Виктория Андреева (1942 — 2002)
В эфирных волнах живого света
* * *
среди квадрата
белого листа средь линеарного пейзажа рывок к началу без конца * * *
весеннее стяженье сил
воскресного начала и утра плачущая даль дня синей мощью прозвучала смещенье времени и лет слилось в одну октаву смысла и ветер-летописец пишет преданий временных завет перемещение пластов разверзнутой воздушной хляби и напряженье водной глади смешенья языков полет слоев движение глухое и неба эхо голубое * * *
Отступило время от них.
Господь же с нами. Уйти
от данности? Уйди. Забыть о краткости пути? Поверить в вечное теперь? Поверь. * * *
уловки зла
и злонамерность оскала судьбы загнавшей в угол небожителей земли о — выдох боли о — глоток забвенья о — столбененье перед ликом зла и тех кто лучше на колени перед колючкою пентакля пентагона зла свет захлебнулся без сопротивленья петля на шее за плечами крест свет изнемог на каменных ступенях ведущих в катакомбы бездн и светлый каменщик ты загнан в лабиринты * * *
и тишина и пелена
и версты те где с старостью венчаешься во сне и километры векодольного отчаянья и ветер настигает между век волною нежного молчанья и пустота ткет паутину и робких слабых два крыла уже закинуты за спину и голубого взмах отчаянный угасает не расцветши * * *
осенний сумрак
сумерки души подворье грустное итога пожухлая трава печальная природа спеленатые коконы души открой глаза и оступись во сне толкни воздушные потоки и волнами вспугни дремоту рывком мучительным всплыви рывок над памятью над прошлой суетой над страхом прошлым и прошлыми словами рывок спасительный страданья шаг над повергнутой землей плыви распластанная страхами ладья в наплывах вязкого бессилья взметни слежавшиеся крылья они тебе даны не зря * * *
и яма смерти вдруг открылась мне
зашевелились осыпаясь комья земли задвигались словно бы во сне завеса сыплется струится льется песочный ручеек сползает песочный оползень спустился * * *
лицо в лицо
вопросом боль дрожит и в треугольник загнанная жизнь в тисках сжимает и трещит хребет лицо в лицо вопросы без ответа ты равнобедренный стремительный разбег ты тетивой натянутый хребет растерянный диаметр круглых глаз периметр боли хордова дуга разрывы света движенье без ответа сверлящий винт паденья вниз и ветра всхлипы, крики, свист * * *
мельканье света
вопреки дыханью черного потока дыханью черного пророка средь распадения стихий устало лепит мастер дня ту форм невидимую точность где соразмерность есть и точность прабытия и бесконечно равнодушен к уловкам древнего греха к беспомощным уловкам зла * * *
в эфирных волнах живого света
движутся живые формы свет благодатный огонь любви небесный лев змей свет солнце благодатное лир огонь любви небесный свет начало матерь света и огня |