Вернуться на предыдущую страницу

Свежий номер

No. 3 (13), 2006

   
ВЕРЛИБРЫ



Вадим ШАМШУРИН



РАЗГРЕБАЯ КАПЛИ



* * *

Было дождливо.
Разгребая капли,
Шли горячие головы,
Пар вырывался из их ртов.
Они пели песни, но казалось,
Это жужжание пчел.
Каторжники электросети.
Фонари.



* * *

Греясь на солнце,
Я следил, чтобы мои бока не подгорели,
И я выглядел бы привлекательно
И аппетитно,
Для гуляющих дам с собачками,
Но они воротили мордочки.
Им хотелось мяса.



* * *

Вернувшись с Марса
Я заметил, что мой друг
Боится меня
И не верит,
Что я бухал с марсианами
Его даже не убеждают
Марсианские яблоки.
Его от них пронесло.



* * *

Мне не спалось.
В черном свете ночи
Белой вороной была Луна.
Жадными звездами она отражалась в моих глазах.
Но сколько еще таких как я, было в небе...



* * *

Я надеваю на уши
Динамики тишины
Слышу, как бесшумно-бешенно
Стучит сердце.
Шевелятся рыбы чужих ртов,
Задыхаясь без густоты воды
Своих голосов.
Я слушаю динамики тишины.
Тишины Твоего молчания.



* * *

Среди множества людских фигур, что прочерчивает на фоне переулков утро (в нем так много от октября, если заострить внимание на дожде и холоде отражения ветра в лужах), в семь часов — уже намного после восхода, но не раньше появления солнца над сутулыми домами — лишь только оранжевое пятно, довольно размытое вначале, из-за ряби стекла, рабочей тужурки дворника (когда-то в лет семнадцать я писал о его любви к учительнице), только его фигура и имеет смысл. Здесь больше наполненности, чем во всем последующем дне, что ждет тебя движением без направлений. В движении метлы из ореховых прутьев больше смысла, чем во всей твоей сегодняшней жизни. Так кажется. Но, глядя со стороны, твое тело столько же греет) руки небожителей, как эта чашка мокко (черный кофе, корица, взбитые сливки, сахар в стеклянных вазочках), когда при появлении солнца на высоте крыш они снимают оранжевые тужурки и, повесив на спинки стульев, пьют в небесных кофейнях тепло горечи и что-то пишут в своих тетрадях сидя у окна. Ты проникаешь в них клетками сна.