Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
ПРИВКУС ПРОСТРАНСТВА
* * * Привкус пространства,
Разлитого в порыве Несозревшей молодости, Перезревшей старости, Несуразности момента. Мыльный пузырь Под названием жизнь. Запах мыла, Не купленного В кустарной лавке. * * *
Сон в летнюю ночь
Постигается вдруг. Переплетенье душ Во сне беспрерывном. И в сон погружаясь, Душам мозолишь глаза. * * *
Не там, где «русалка на ветвях»,
Не там, где монетки золотые. Не под тем, и не под этим деревом Сидели мы, Зажатые волей судеб. И думали плавно, И размышляли сладко, Сознательно и осторожно, Не предаваясь безумию, Не преступая грани Пространства. И не были Сами собой. Несчастные взрослые дети. * * *
В понедельник предаться лени,
Удачливо выиграть в карты и казино, И неприличную ссору устроить в трамвае, Огрев по башке кривого лысого дядьку. И биотоками (просто тебе) уничтожить соперницу. Только не сможешь ты. * * *
Скоростью поезда
Ты измеряешь любовь мою. Думаешь, что нереальна От точки до точки побега. Мы не в пространстве, — Во времени. Именно там мы с тобой, где реальность. * * *
И в субботу,
И в воскресенье, — Недосягаемость, Умолчанье. Полая полая трубка. Молчит. И тебе Назначают Молчать, Играя в трех обезьянок, Которым приказано Видеть и слышать, И не говорить. * * *
Софиты советовали
Сойти На нет. И утратить себя. Как мир. И как миф. И постигнуть реальность. Но в реальности было паршиво. И на фиг ее постигать? Ведь это сложный вопрос, Всегда ли страданье Приносит бонус. Болезнь. Детство.
Болезнь.
Меня оставляют с бабушкой. Дедушка жарит яичницу с салом. Я лежу на диване, пахнущем мятой. Простыни тонкие, нежно-прозрачные от стирки. За окном — снегирь. Зима. Ветки яблони бьются в окно. Обледенелые. Я слушаю радио. Сказку. Мягкий мужской тембр. История Красной Шапочки. Этот мужчина — чей-то папа. И папа этот — кот-мурлыка. Он намурлыкивает детям сказки. Каждый день. Я читаю Работницу. Персоль. В этой персоли что-то от соли. Персоль едка и безжалостна к людям. Персоль сатирична. Я начинаю учиться сатире и ядовитости, я извращаюсь. Это жизнь меня учит смеяться. Иногда не по делу. Но всегда для защиты. Персоль — мой учитель. Я читаю Библию для верующих и неверующих. Мне все кажется правильным и остроумным. И что за невежды верят в Бога — думаю я, — Когда так много несостыковок в Библии этой? Как ловко автор смеется над тем, кто носит имя Христа. И много-много эротики. Как в Кама-Сутре. Но слова этого я не знаю. Пока. Но знаю, что есть Саваоф, про Ветхий Завет и Новый. Спасибо автору, атеисту. Я все узнала про Бога, и ОН, которого не было, плавно вошел в мою жизнь. А утром опять — пионерская зорька. И бабушкин чай. И кусочки яблок с таблетками. И за окном — снегирь. И радостно очень, что мне не идти в школу. И странное чувство от камня, от температуры на всем безграничном теле. Но в промежутках, когда становится легче, я завожу мелодию белых часов. Часов из слоновой кости. Снова и снова. Под колокольчики стройно танцует, привстав на пуант, балеринка. Это мелодия детства. Потом иду по морозу домой. С мамой за ручку. И вдруг понимаю, что я живу не впервые. Что путь по снегу домой — отрывочек новой жизни. А опыт прошедшего смутен, но ощущаю себя пожившей и мудрой. А мне 7 лет. |