Вернуться на предыдущую страницу

No. 1 (48), 2019

   

Рецензии



Евгений Волков
"Тьмутарканятьму"
М.: "Издательство Евгения Степанова", 2019


О важности Тьмутараканского княжества скрупулезная историческая наука рассуждает с незапамятных времен. Наиболее отдаленная часть древнерусского государства волнует не только историков, но и поэтов. В 2019 году в серии "Авангранды" вышел сборник стихов Евгения Волкова, в котором автор, оперируя пространной метафорой, объясняет законы исторически обусловленного государственного устройства:

в  доску  свой  деловито  вползающий  червь
смотровое  окошко  буравит —

не  проси  понапрасну

не  бойся  не  верь

нет  иных  в  метрополии  правил…

Государство, эксплуатирующее свои колонии, не имеет права жить по иным законам. Крылатое правило трех "не" позволяет гражданам выживать. Слабость досадна и на свободе, но в метрополии проявление слабости смерти подобно. Автор из раза в раз повторяет: слабых не любят нигде. Даже в тьмутаракани.

А что? Все правильно, все по Гоббсу: "Человек человеку — волк". Волкам государство обязано обеспечить добавочную пайку, а бунтовщиков вынуждено колотить палками, иначе не приструнишь эту массу. А волки, то есть мы с вами, имеют законодательно закрепленное право, если пайку урежут, а палками побьют слишком больно… короче говоря, "пойдут клочки по закоулочкам".
Примечательно, как автор переосмысливает литературное наследие. В этой книге мы встретим поэтический диалог с Маяковским ("Товарищ Брутто") и с великим американским фантастом ("Рей Бред Бери"). В написанном в конце восьмидесятых верлибре продолжается перекличка с Оскаром Уайльдом, не без основания сравнившим человеческую жизнь со сточной канавой:

просто  я  выношу
я  выношу  все
я  выношу  мусорное  ведро
вечерним  звездам…

Евгений Волков, мастер языковой игры, акцентирует наше внимание не только на том, что сказано, но и, в значительной степени, на том, как именно это сделано. Для языковой игры поэт использует (не всегда в равной степени) возможности всех языковых уровней:

коротает  свой век  каратист —

коротит в  подвесной  черепушке

стоит  круглый  дурак  на  опушке
и  чугунную  песню  растит

Разнообразные формы обыгрывания ("шаганэ я тебя шугану") выражают своего рода неповиновение авторитетам. Эта двойственность: с одной стороны, сопоставление реальности с тюремной средой, с другой — полная свобода в слове, создает в читателе напряжение. Срастание культурных слоев снижает серьезность личности автора: эта эклектика идет ему на пользу. Напиши он то же самое, ощущая чувство собственной важности, стихотворение бы провалилось. А Волков то шуткует, то циничен до безобразия. В стихи идут любые проявления человеческой жизни, от секса до религии, обыгрываются имена известных личностей ("и кар да шьян карающий кумир"), и сугробы этих наслоений скрывают осторожные ростки нежного лирического начала: "лежать и слышать как растет трава/ возможно это больше чем стихи". Эпатаж автору не чужд ("и чел овечий чел венец всему"), он идет на разрыв словоформы решительно, будто бросается грудью на амбразуру, не оставляя ничего "неприкосновенного": ни существительного, ни глагола, ни фразеологизма… Вгрызаясь в форму слова, Волков показывает, что в языке не существует раз и навсегда устоявшихся конструкций. Все в нашем тленном мире подвержено переменам, даже слово, распадаясь на слоги, словно атом, высвобождает дополнительную энергию. Автор оперирует с фонетическими единицами, как будто собирает кубик Рубика:

мой  друг  блюдолиз

за  меня  бредит  блюз

куканом  случайностей  из  раротонга

числом  устремившихся  судеб  к  нулю
и  конгломератом  дней  сонных  на  конго

Нет настоящих стихов без подтекста. В стихах Евгения Волкова столкновение смыслов высекает искры — тут тебе и нелестная оценка друга, склонного к нахлебничеству, и пассивность лирического героя, осознающего, что жизнь проходит мимо. Блюз — тягучая музыка афроамериканцев, дословный перевод этого слова — "печаль". Развивая тему звучащей музыки, поэт признает: даже эта грустная мелодия по сути своей — импровизация, а у лирического героя жизнь, похоже, превратилась в заезженную колею. Плюс на заднем плане возникает несчастный капитан Кук, которого вот-вот растерзают дикари. Этот призрак ранней смерти поднимает голову практически в каждом стихотворении, исподволь точит лирического героя, а тот разводит руками:

попробуй  не  психуй —

живешь  и  хлеб  жуешь

и  гибнешь  ни  за  кий
точнее  ни  за  грош…

Действительно, попробуй не дергаться. Стресс на стрессе и стрессом погоняет. А самое обидное, что твои переживания вряд ли кто-нибудь по достоинству оценит, особенно, когда дело касается героя-одиночки, сурового, циничного, прямодушного. Полагаться только на себя — так ли это логично? Как относиться к религиозным догмам? В какой мере "человек — человеку"… (нужное вставить)? Стихи Евгения Волкова будоражат в читателе эти вопросы, заставляют определиться со своими жизненными представлениями. И дело за каждым из нас — во что верить.

Ольга ЕФИМОВА