Вернуться на предыдущую страницу

No. 2 (37), 2013

   
Евгений ЯРЫГИН

ПАДАЕТ ДОЖДЬ — АНГЕЛЫ, ВИДИМО, ПЛАЧУТ
 
* * *

Мы копаем картошку в голове командира,
Вася шапку подбросил — мы стреляем по ней,
Шапка падает в озеро, кто-то смеется.
Это Вася смеется — мы седлаем коней.

За холмом заготовка из стекла и бетона,
В ней живет баба Маша — она плачет во сне,
И проселок скользит серединой батона,
Затерявшись в лесной полосе.

Через три километра, у железной дороги
Разменяем патроны на колбасу.
Там есть церковь, но в церкви живут недотроги,
Хотя наш командир говорит, что я ссу.

Если дальше скакать, то редеют березы,
Будет ветер коней заворачивать в клуб,
И усы на лице шевелить, как занозы,
А гармоника — ползать в углу.



* * *

О, не гадан, не пахан соломенный
Человек смотрит, как каменный,
Вспенивая колосья
В мягких своих сочленениях.
Кости покрыты известью.
Стекла танцуют с холодом.

Тихо сижу и слушаю,
Как открываю уши и
Входит в них незаметная женщина незамужняя,
Следом венок безбрачия
И голова собачия,
Кажется, из песка.

Сердце стучит за дверью
Море, а в нем треска
Песню поет, и в песне
Лопается у виска

Леска. Смола темнеет,
Снизу скрипит доска.



I

Маленький Вовка
Целует автомат с газировкой.
Мимо танки едут на площадь.
Впереди генерал, на пути генерала площадь.
Борщ на небе кровавый,
Рота штыков полковых
Упирается в небо.
Мало ребят толковых,
Много лесов корабельных,
В поле ракет пусковых.



II

В Вовке кует холод,
Вовка холодом тесен.
На соседские телеса
Смотрит голодный песик,
И старичок на скамейке
Кутает тело в газету.
«Комсомольская Правда» или
«Московский Комсомолец». Если
Пуля летит — улыбнется.
Нарисованный смайлик.



III

Время легких вещей,
Насмешившее дерево.
Лижет закат горизонту,
Ветви склонив над водой,
Яркое дерево.
Превентивный удар
Атомной боеголовки.
Краб, распакованный
В голове идиота.



IV

Жжется в крови человечьей.



* * *

На мокром, как тело кита, асфальте
Пересекаются тени идущих за мной людей.
Спросить мне у них сигарет? Нет, оставьте —
Ветер, как ветка лесная, в печальной растет бороде.

Падает дождь — ангелы, видимо, плачут.
Райское поле не сеют, не пашут, не жнут.
В транспорте муниципальном люди друг друга хуячат.
Робкое солнце за тучей висит,
                                     как на сиреневой булке кунжут.



* * *

Идешь двором. Распахнутые двери
Медлительно вливаются в ручей,
Скрипит сустав разломанной парадной,
Шевелится ее черней
Гнездо. В гнезде рубинами в короне
Зияет горло красное червей.

Безвкусица. Намазано. Как будто
Ты черной сажей плюнул в молоко.
И посмотрел. Темнеющее небо
Звенит, как лопнувшее волокно
И облака, как тонущее судно,
Вплывают в незакрытое окно.

Идешь двором. Трушобами. Проулком.
И трещина с тобою на конце
Сужается до толщины окурка.
Подпрыгивают капли на свинце
И кто-то на линованной бумаге
Стремительно меняется в лице.



* * *

В гранитном пиждаке Игнатий,
Раздольно и легко для соловья,
В котором расцветут сухие крылья,
Лишь черная укутает земля,
И свет твой, очертания стирая,
Расправит их, глазницами звеня.

Лети на юг, бесплотный человек,
Не связанный судьбою певчей птицы,
Туда, где плел из вереска птенцов
Ребенок, забывающий молиться.
Спеши, Игнатий, — падает песок,
Касается весло беззвучно Стикса.

Ты, призрак, снился детству своему,
Ты каждый раз стоял у изголовья,
Разглядывая детские черты,
Как тени, нарисованные кровью,
И жил, пока ребенок видит сны,
Которые никто из вас не помнил.

Лети, Игнатий, ты летел всегда
В свой замок, вырастающий из торса
Мальчишки, что когда-нибудь сошьет
Тебе лицо твое и чьих волос ты
Не сохранишь. На дне скрипит сустав,
И дышит кто-то воздухом из воска.



Шахтер № 10

Я не то, чтобы холост,
просто некуда метить,
только мусорный ветер
вытекает из двери,
и бетонная полость
батареями бредит,
и домашние звери
умирают на рейде.

Я не то, чтобы мерзну,
просто не о ком греться.
Равномерное сердце
музыкальностью бесит —
то ли азбукой Морзе,
то ли фактом соседства,
проживанием вместе
на последние средства.

Надевай рукавицы
и проваливай к новым
горизонтам, за словом
прибирается иней.
Мой язык уже выцвел,
мозг осыпался ровно.
Мерзнет водка в стакане,
как и я, теплокровна.