|
|
Бориса
Божнева, одного из самых ярких поэтов второй волны эмиграции, на Родине,
увы, практически не знают. Публикации можно перечислить на пальцах. А
между тем его творчество всегда вызывало в русскоязычной среде на Западе
пристальный интерес и оживленные шумные дискуссии. Кто-то восхищался поэтом
(как, например, Н. Берберова), кто-то его сурово
критиковал (Г. Адамович). Но никто не воспринимал равнодушно. Хотя поэт
беспокоился о своей известности меньше всего. Большинство его книжек -выпущено
мизерными тиражами, как правило, за счет средств автора. Но имя осталось...
О Божневе пишут статьи и диссертации, его переиздают, его любят. И это,
разумеется, не случайно. Подкупают невероятная искренность, точность его
сравнений и эпитетов. Не так давно (в 1987 году) в США под редакцией филолога
Л. Флейшмана опубликовано
двухтомное собрание стихотворений Божнева, составленное из таких его сборников,
как "Борьба за несуществование", "Фонтан", "Альфы
с пеною омеги" и других.
Борис Борисович Божнев родился 24 июня 1898 года в Ревеле, в семье преподавателей
истории и литературы. Вскоре семья переехала в Петербург. Отец умер рацо.
Разразившаяся революция и бедствия гражданской войны разлучили в 1919
году Божнева с семьей. Отчим и мать вынуждены были искать пристанища в
провинции, а сына отправили в Париж в надежде на получение им там высшего
образования. В Париже Божнева ожидал, однако, не университет, а эмигрантская
нищета. С начала войны, в сентябре 1939 года, Божнев оставил Париж и переехал
в Марсель.
Но и на юге ему пришлось испытать все тяготы — голод, безденежье, тяжелая
болезнь жены, преследования оккупационных властей. Как
российский подданный, Божнев подлежал в 1941 году интернированию, но сумел
избегнуть его. В 1944 году он и жена чудом спаслись от облавы
на еврейское население. Умер Божнев в 1969 году и похоронен на кладбище
Сан-Пьер в Марселе. Но стихи продолжают жить — это справедливо.
Евгений
СТЕПАНОВ
* * *
Закройте
шкаф... О, бельевой сквозняк...
Как крепко дует ветер полотняный...
Да, человек раздевшийся — бедняк,
И кровь сочится из рубашки рваной.
Мне кажется,
что эти рукава
Просили руку у веселых прачек,
Что эта грудь, раскрытая едва,
Сердечко накрахмаленное прячет.
Да, человек
так некрасив в белье
И так прекрасен в платье неубогом.
Лишь ангелы в пресветлом ателье
Стыдливые позируют пред Богом.
Но у
рубашек нет своих голов,
Кто их отсек, - тяжелые секиры...
Разделся я, и вымыться готов,
Но — Иорданом потекла квартира...
* * *
О, иду
сквозь комнатный туман
При шумном плеске кранных ликований,
И ждет меня Креститель Иоанн
Крестить в горячей белоснежной ванне.
О, в
пенной седине пречистый муж, —
Я пред тобой, застенчивый и голый,
И брызжет ореолом мелкий душ,
И надо мной летает мыльный голубь...
* * *
Стоять у изголовья
всех здоровых
И неголодным отдавать еду,
Искать приют всем, кто имеют кровы,
И незовущим отвечать — иду,
Любить того, кого
уже не любишь,
И руки незнакомым пожимать,
Не пить воды, которую пригубишь,
И с взрослыми беседовать, как мать...
* * *
Над городом
несется смерчь,
А в глаз пылинка попадает...
Я испытал и жизнь и смерть,
И все-таки еще страдаю...
Корабль
с людьми идет ко дну,
Но плавает средь бури пробка...
Люблю тебя, тебя одну,
И ты меня спасаешь робко...
* * *
Ночь
— женщина, мужчина — день,
Но есть часы — гермафродиты...
Вот этот час: ни свет, ни тень,
В нем нежность и суровость слиты...
Вот этот
час: двуполый он,
Ни темен и ни светел воздух...
Не спишь, не созерцаешь сон,
Лежишь, но утомляет отдых...
* * *
Неблагодарность
— самый черный грех.
Не совершай его, и будешь светел.
Никто не в праве мне сказать при всех:
Ты на добро мое мне чем ответил...
Никто...
И, совесть, ты — почти чиста...
Число друзей моих, мужчин и женщин,
Живых и умерших, да, больше ста,
Врагов же — пять... а, может быть, и меньше...
И не
должник я... Никому, ни в чем...
Я все отдам за нежности крупицу...
И, сам больной, был для других врачом...
О, каплю жалости, чтоб мне напиться...
Любовниц
милых и святых подруг,
Любивших, отошедших... все бывает...
Пусть далеки они... Но сразу, вдруг...
Ах, ничего то я не забываю...
На некрасивых девушек и женщин,
Друзья, смотрите проще и нежней.
Мужчины любят их слабей и меньше,
Им чистый взгляд дороже и нужней...
А всех
одетых бедно, не по моде,
И всех немного слишком старых дев
Пускай ваш взгляд прелесными находит,
Обняв, ощупав, обласкав, раздев...
* * *
Константину
Терешковичу
Трава
зеленая, как скука.
Однообразная навек,
Упала на землю, без стука,
Подкошена, как человек...
О, верьте
мне или не верьте,
Но я попятился, как ужас,
Пред небом, что бледнее смерти,
И солнцем, что садится в лужах...
* * *
Когда
волна бежит чрез лунный свет,
Из мрака в мрак, в сиянье чрез сиянье,
Она не знает... нет... не знает... нет...
Ни свет разрыва... нет... ни мрак слиянья.
А ты
луной идешь чрез жизнь мою,
В гармонии волшебно отражаясь,
И, на гармонию смотря свою,
В твое сияние я погружаюсь...
* * *
Полуобняв
любимую волну,
Я вышел с нею в ласковое море...
Мы были в темноголубом плену,
Мы были в темноголубом просторе,
Пока
туман на море не упал
И не исполнил тайного желанья —
Ведь мы ушли, чтоб берег не пропал
Навек, а только был в земном тумане.
Подборка
стихов Б. Божнева со вступительной заметкой Е. Степанова была
впервые опубликована в газете "Эмиграция", № 1 (январь)
за 1992 год.
|