А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   

Тамара БУКОВСКАЯ (Санкт-Петербург) — поэтесса. Родилась в 1947 г. Окончила философский факультет Ленинградского университета. Научный сотрудник Музея Пушкина на Мойке. На рубеже 1960 — 70-х гг. участник литературной группы "Поэты Малой Садовой". Автор шести книг стихов. С 2000 г. редактор журналов "АКТ" и "Зинзивер".

Публиковалась в журналах "Звезда" (№ 4, 2001), "Колокол". Стихи Тамары Буковской размещены на сайте "Актуальная поэзия".

 

* * *

Ехать бы, ехать
из Петербурга в Москву,
из Москвы в Петербург,
жизнь напролет,
не спеша,
девок валдайских
на ощупь ценить,
нестыдливых,
вспомнить Сенеку:
"ты тащишь с собою себя",
девкам читать
из Шамфора,
не то, чтоб для смеха.
Ехать бы, ехать...
На станциях —
водка да щи,
лошади чалые,
половопегие,
снулые.
Сушь ли,
распутица,
грязь по колено —
п-а-а-а-шли!
Выдохом,
выхрипом,
выхлопом,
в-ы-ы-ы-пью
и филином —
выриным!
Версты
помножить
на дни,
разделить
на мгновенья
любви,
из результата
вычесть остаток удачи...
Что там в ответе?
Дорожные жалобы,
пни,
чахлая поросль,
взвесь на лице
дождевая, живая...
Ехать бы, ехать.

октябрь 2000

 

* * *

В. Мишину

Никто, ничто и звать никак
В обличье странном и случайном
Кто ты? Ни умник, ни дурак...
Простак? Смешной хранитель тайны?
Художник жизни, узник снов,
Ловитель бабочек небесных
И толкователь редких слов
Загадочных, но бесполезных?
И наблюдатель из окна
Движенья жизни суматошной,
Когда кончается зима
И кюхельбекерно и тошно...

4 января 1998

 

* * *

Только летом и то — под завязку,
только в августе — в самом конце
воздух нежен и кажется лаской
отсвет солнца на смуглом лице,
но в дыхании теплого света
чуешь сердцем, утробой, нутром
смертный холод и стало быть нету —
нет надежды. И дело с концом.

август 1997

 

* * *

такая простая
как черная
точка занозы
сослепу до света
начинается жизнь
где все к месту
колесо в колею
лыко в строку
но там без тебя
без меня
как-то ладится
впрочем к тебе
приглядятся ко мне
приглядятся и к тем
или мы приглядимся
сгодимся притремся
к такой никакой
как растянутый свитер
старой жизни
а все же своей
никудышной а нужной
недужной наружной
натужной окружной
ты ведь знаешь,
что ни к этой
правильной
чопорной
успешной
комильфотной
гламурной
ни к той
отвязной
заразной
бомжовой
и праздной
ты не приписан
нет тебя
ни там ни там
ты где-то
промеж т.е.
в промежности
жизни
вот-вот там
в этом самом месте
и никто тебя
уже не сыщет
хоть кукуй
хоть аукай
хоть иди на хуй

 

* * *

из жить
из вытья
и нытья
и не в стачку
кривого шитья
ты не слепишь
себя
обломаешься
баста
но баюкай дитя
мол живу не шутя
стихотворцы
особая каста

 

* * *

старые помятые
беззубые невнятные
а с такой тоской
по счастью за щекой
да своими же стихами
замороченные сами
господи прости
несносимые обиды
на судьбу другую виды
вмятины в кости

 

* * *

смешней смешного
слепей слепого
грешней грешного
тошней тошного
страшней страшного
глупей глупого
тупей тупого
любей любого
шизей шизого
немей немого
слабей слабого
красней красного
темней темного

 

* * *

какие
обиды
надежды
и виды
никто
никому
не дружок
вся жизнь
между
делом
чернилами
мелом
дразнилка
считалка
стишок
и в ней
твой
флажок
белый

 

* * *

волеизъявление
мочеиспускание
предопределение
рукоположение
расположение
уложение
служение
сожжение
сужение
лужение
уже ни е
еще не е
не ничье
но не мое

 

* * *

мне без тебя хана
и не глядится на
то что снует
вокруг
на ближний ли
дальний круг
так мне
при вдохе туг
стал воздух
ненужный вдруг

 

* * *

это что ли мое лицо
без шкорлупки тухляк яйцо
это что ли моя душа
за которой нет ни шиша
это что ли мои стихи
где все хаханьки да хи-хи
это что ли жестянка жисть
эй не балуйся покажись
это что ли весь смысл ее
ептить Господи е мое!




Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 2, 2004 г.).



В ЭТОЙ СМЕСИ ЖИЗНЕСМЕРТИ



* * *

Все чего-нибудь зачем
вроде как вода в стакане
в банке бане шланге кране
с таком фигом черт-те с чем
все чего-нибудь зачем
да на кой твоя персона
вором вороном вороной
не понявшей что почем
все чего-нибудь почем
задарма слова на ветер
скрып пружин
петель ли петель
жизнь жестянка
кол колом
все чего-нибудь почем
впрочем прочими не станешь
выйдешь выпадешь отстанешь
с пылью прахом кирпичом
все чего-нибудь почем
чем еще тебе гордиться
забуриться завалиться
в щель промежную столицы
догадал меня родиться
тот который ни при чем
все чего-нибудь почем
только денежки не хватит
да такой тоской охватит
черта ль в том зачем почем



* * *

в этой смеси жизнесмерти
в этом месиве судеб
как тебя еще завертит
закатает тот кто хлеб
замесил из легкой глины
докембрийской голубой
и безвольный слабый иный
ты не властвуешь собой
и по ниточке словесной
опускаешься с небес
ближе ниже бестелесней
в звук преображенный весь
и на белыя страницы
черным припорохом слов
так легко теперь ложится
жизни лепет и улов



* * *

литература нужна
одиноким
обиженным жизнью
забытым Богом
болезным и хворым
бесполезным и хилым
омерзительно милым
неуживчивым малым
сего твоего моего мира
где все мы мазаны
одним мирром
в день крещения
и в день прощения



* * *

и вправду смешно
уже за пятьдесят
а туда же
стихи-стихуечки
строчки да точки
слова-заточки
ни в карман
не спрячешь
ни за пояс
не заткнешь
нож — не нож
а лучше не трожь
свой ли чужой
огреют вожжой
согреет дрожь
чужую вошь



* * *

ездок трамвая
седок метро
последний с краю
и конь в пальто
в стекле вагона
кривится кто
того и спросишь
меня за что
седок трамвая
ездок метро
дыханьем грея
его нутро
на что ты годен
кому ты кто
случайный
встречный
и дед пихто
седок трамвая
ездок метро
кто не на троне
тот не мурло
чей жребий лучше
того не тро
ездок метрая
седок утро
удок у края
едок укро



* * *

если совсем честно
то я ни зачем ни к месту
если совсем всерьез
то мир этот вдрызг тверез
если совсем впритык
то вся эта жизнь штык
если совсем взаправду
не будет с рассудком ладу
если совсем как есть
то я не надолго здесь
если совсем не врать
то и слов не собрать
по буковкам разбрелись
и не сложить в ж и с т ь
а грохоча как жесть
рассыпались все как есть



* * *

пришепетывая походкой
снег притаптывая ногой
по погодке
хмелея без водки
то ль изгой
то ли гей
то ли гой
даже если ни то и ни это
все равно непохожий другой



* * *

из чего следует
что не следует
ни за кем следовать
что-то наследовать
и идти след в след
не след не след




Стихотворения были опубликованы в журнале "Зинзивер" (№ 2, 2005 г.).



ИСТЕКАЮТ СОБЛАЗНОМ СЛОВА


* * *

февраль усох озноб рефлекс на слово
верь на слово — свободу прочат даром
и право на рефлекс — свобода права
а воля умереть — свобода воли
рефлексия предполагает выбор
но обозначенный отточием и кодой
кто всуе мать не поминал как звали
тот дегтем лег чтоб не скрипели оси
ась спросишь ты — глухое нынче время
не парься пасынок — история не тезка
и ей плевать на родственные узы
узилища и узелка на память
узнать бы только стоила ль овчинка
хотя бы выделки но колется мякиной
на выселки отправленная сноска
подстрочник снова лучше перевода


* * *

от хендехоха
и до секондхенда
размах эпохи
удаль русской дури
всё — хронотоп
и парадигма бренда
кустурица
но на другой натуре
поминки тоже праздник
но без танцев
опохмелишься
и гуляй по новой
дерьмовым пойлом
дармового слова
не поминай
как звали новобранцев
что вывернули
время наизнанку
дальнейшее молчание —
всё точно
мешок без дна
и дырка от баранки
изнанка жизни
выглядит так прочно
собрали что не сеяли —
не жалко
равнина только пахнет
что-то кисло
любовь как в садо-мазо
из-под палки
зато какой простор
для русской мысли
и скалится
улыбчивое небо
как идиот
облизывая нёбо


* * *

вот они идут
держась за руки
две трогательно
нелепые фигуры
в длиннополых
кацавейках
какие уж давно
не носят
в одинаковых
вязаных шапках
повязанные
поверх шапок
вязанными же
платками
бабка и внучка
они почти
одного роста
одной согбенности
одна от старости
другая от робости
подросток и старушка
похоже что больше
у них никого и нет
иначе новое время и
другого кроя одежда
потеснили бы
привычную бесформенную
и бесцветную ветошь
не однажды уже перешитую
и перелицованную
перебираясь через
высокий сугроб
не разнимая рук
словно боясь потеряться
и никогда больше не найтись
они переговариваются
и смеются так радостно
как будто впереди счастье


* * *

жизнь твоя
может быть
записана стихами
может быть
зафиксирована
послужным списком
записями
в трудовой книжке
и личном деле
или представлена
стопкой
проездных билетов
от самых мелких
на трамвай и автобус
до глянцевых и важных
на поезда и самолеты
квитанций об оплате
услуг служб
коммунального хозяйства
бытового обслуживания
и ритуальных услуг
но как ты ее ни записывай
как ни фиксируй
текущее сквозь тебя время
промывает тебя
и вымывает из твоей плоти
безумие
первой влюбленности
обреченность
застигшей тебя врасплох
страсти
безнадежность
смирения
и остаешься ты
просто
телесным болваном
мемориальным
биологическим
истуканом
обозначенным
символами имени
и принадлежности
к роду-племени
но к тебе
этот истукан
уже не имеет
никакого отношения


* * *

Нелепица невнятка
смятка смысла
косноязычный
лепет вожделений
зависимость
глагольного покроя
от скрытого
мотива отступлений
абсурдная
истерика повторов
идиоматика
навязчивого бреда
расчисленная
частота которых
братанье с роскошью
парадного обеда
на черной лестнице
в оставленной столице
где пакостит
ославленное время
где ластится
истасканное семя
отточий прочерков
соблазна многоточий
бастардом-выродком
и выблядком-дурком
гуляй рванина
словосовращенец
словосмешенья грех
ты выместишь на ком
не совладав
со словоизверженьем


* * *

слово за слово око за око
баш на баш так на так
так и быть сбоку скоку
с набегу с наскока
вей веревочка красную нить
прямоточная линия смысла
сусло речи дели пополам
полом мечены звуки и числа
истекают соблазном слова
словоловом сипатым соловым
оловянным солдатиком стой
словоломом с загибом заломом
заповеданным матроснёй
стопкой смыслов
сигналов трюизмов
измывайся над мерой вещей
вешай на уши пьяной отчизне
чтобы ахнула ну ты вооще





Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" № 3 — 4 (29 — 30), 2007 г.




НИКОМУ НЕ ПОДВЛАСТНАЯ ЖИЗНЬ



* * *

Как должно быть — не знает никто.
Получилось — уж как получилось!
Ну, а что не сложилось, так то
так и так, все равно — не сложилось!
И смешно и грешно, а прошло…
Проще пареной репы. В остатке —
лед на лужах, дневное тепло,
да неровности каменной кладки.
И такая, ты знаешь, печаль,
что без всхлипа не выдохнуть даже,
по-осеннему птицы кричат
в небо вляпаны газовой сажей.
Никому не подвластная жизнь
в беззаконном своем воплощенье
дышит, движется, тянется из
сил последних, не мысля о мщенье.
Теплый ветер в растворе окна —
простота беспородного счастья —
ничего не останется… на-
кой тогда тебе божье участье?
И в безвидном, безжалостном, злом,
всеобъемлющем хаосе страха
ты бессилен. Но дышит теплом
ночь, земля первородного праха.



* * *

Что там линия жизни пророчит,
и куда — далеко ли ведет,
за нос водит, дурит ли, морочит,
теребит и веревочки вьет?
Что ты там разглядишь — в паутине
линий, стрелок, пунктиров, штрихов —
в этой антике, строгой латыни,
тайном смысле пробелов, слогов?
И дознаешься если, то как ты
совладаешь со страхом своим —
обладатель свидетельств и фактов —
изнутри прожигаемый им…
И в неведенье, трепете, страхе, —
зачурайся, сховайся, замри,
уподобясь и зверю, и птахе,
чуя тягу и холод земли.



* * *

Старея — дуреешь, впадаешь в тоску
как будто тебя волокут по песку,
и он набивается в рот
и ты понимаешь — ну, вот!
Ну, вот, золотая жестянка твоя —
которой вовнутрь замяты края
закатится солнцем за тот
за край-каравай, за непознанный рай,
за трон-лохотрон когохошьвыбирай,
за ящик-нужник, за сарай!
Засранец, за ранец готовый к броску,
ты стравишь себя на погляд по куску,
сестрицей-плотвицей вплывая в треску
чешуйчатой Невки — да, черт с ним, рискну,
и выйду на берег — за край!
Закайся, не майся — плесну-полосну —
попался, дурак, без живца на блесну,
попался, надейся, блесну!
Блеснуть-то блеснешь,
да куда ж ты уйдешь,
не выйти сухим из воды!
Изводишь себя? Изведешь, изведешь,
до ручки дойдешь, в кулачок соберешь,
и ладушки скажешь, лады!
Лады-то лады, но вот так от балды
не хочется, я не готова, а ты?



* * *

И спереди, и сзади, а нелеп
декор Суворинского театра —
он сзади выглядит, как склеп,
а спереди, как Клеопатра.
И преизбыточен, дебел,
как тело перезрелой львицы
(зеленка, вкрапленная в мел
и молью траченные лица).
Глядишь, и шмякнутся, как ком,
кондитерские завитушки —
тургеневской бородки холм
и бакенбардовые тушки.
Должно быть, спутав времена
или спряжения глаголов,
он стал к Апрашке задом. На-
кой черт тогда ему приколы?
Зачем повесил фонари,
каких в Китае не бывало,
когда закат, как нефть, горит
и небо с краю запылало?
Зачем опутан, как блатной,
колючкой, обнесен забором?
Он здесь на месте, он здесь — свой,
никто не сунется с укором.
Здесь все — смешенье языков:
чечня, туретчина, китайцы.
Потерся здесь — и был таков.
Ищи-свищи, как в поле зайца.
С Фонтанки ветер принесет
плач детский зимовавшей чайки.
Здесь торг уместен и народ
не сбитень просит или сайки.
Здесь жизнь сама идет вразнос,
в разлив, в бутылях и флаконах,
здесь воздух крут и выбор прост
и публике не до поклонов.
Уже не вызовут на бис
всю эту пеструю ораву,
но те, что смотрят сверху вниз,
смеяться не имеют права.
Театр. Задворки. Суета
большого торжища, базара...
Не та пропорция, не та.
Но времени осталось мало.



* * *

и колбасит и глючит и плющит
и морозит и дрючит и лущит
и сжимает душу в комок
мрак — велик, человек — одинок
в ноябре серобрысом сыром
ты себя ощущаешь горбом
или холмиком плоти живой
над своей же болящей душой
ей же ей ай-я-я-й ой-ё-ёйййй
слух замкни и не слушай ты вой
кто ж там мутит так шутит с тобой
на пустом пустыре на кладбище
ветер что ли так жалобно свищет
или дудка в груди твоей врет
оду к радости жалости йод
ты не бойся чего там живи
день за днем через зубы цеди
сквозь дыхание с посвистом свистом
в петербургском нетрезвом иглистом
неживом неродном ножевом
живопырном немирном парном
цельнокроенном воздухе жизни
вечной родины млечной отчизны.