А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Э | Ю | Я | # | библиография |
Елена ЧИНАХОВА — поэтесса, график-дизайнер, фотограф. Публиковалась в журналах "Уральская новь", "Сетевая поэзия", "Дикое поле", "Русский Инок", литературном альманахе "Пиитер". Автор книги "Тысячи откровений" (Москва, 2001).
Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" № 3 — 4 (29 — 30), 2007 г.
ВЗГЛЯД В ЗЕРКАЛО
Anno Domini
взгляд в зеркало. ищу приметы ста-
рения, пришедшего так рано: за жизнь до смерти, за века до стона прощального… настойкой белладонны сомненья в кровь. я помню, с болью рана вскрывается по окончаньи сна и руки, переломленные стебли, (все сводится к движению смычка: великое ли, малое — не важно) хватаются за звуки. forte. пьяно творю тебя и музыку в тебе, но утомлен, как сорок тысяч братьев… лицо греха — истерзанное платье любви, с морщинами побед и бед. последний взмах и выдох… "Anno… Аnno…" — пасть на колени и завыть протяжно от ужаса, в распахнутых зрачках увидев расколовшееся небо… * * *
габи — говорю я и плачет во мне зеленый ребенок —
теперь все соседи, из множества окон будут подглядывать в наши мысли и сны, а я не могу жить без света. ты помнишь, как утренний, расшалившийся ветер играет с листвой и вздымает — песочного цвета, прозрачные, точно волна за волной — занавески и будит нас поцелуями в пятки? у всех наших neighbours с утра и до вечера темные окна. нет входа и выхода нет. осторожно злая собака. солнцу и снам, любому незванному гостю с места не сдвинуть шторы из плотной ткани. издали они точно воловья кожа, ветер, в них ударясь, падает замертво. габи, я не хочу ничего похожего в нашей квартире, и, тем более, в нашей спальне. но она молчит, совершенно меня не слышит, смотрит как пот стекает по загорелым спинам, как на всех четырех шевелятся и вздуваются мышцы и говорит восхищенно: какая сила! как повезло тому, кто родился мужчиной! * * *
и вот лежит. тонкие кости, кожа просвечивается под пятиутренним солнцем.
мерзнет. сворачивается в фигуру с множеством острых углов. поранишься прикоснувшись, так позвонки выпирают. иглы дикобраза локти — коленки — ребра — пальцы — ключицы. вся — отрицание мира. колет его, вгрызается нелюбовью и рвет на части. губы в линию сжаты, подрагивают, стремятся вернуть форму. две слипшихся дольки грейпфрута: верхняя с легкой вмятиной по наружному краю — классика несовершенства. противится красоте. молча лежит, но думает громко. так громко, что в уши влетает пчелиный рой ее мыслей и селится там, и шевелится, и жужжит не торопясь за нектаром. пчелы-убийцы, пчелы-трудяги, памяти пчелы. если и дальше думать так громко, с ненавистью неистребимой и силой, то, кажется, я навсегда оглохну. математическая гео
to whom it may…
радио только и делает что говорит а я в рот набрала воды, иначе собьюсь считаю: плюс восемь зимой, весною — плюс шесть против часовой оборачиваюсь вокруг оси кутаю горло в шерсть ты во мне — с запада на восток Габи — с востока на запад ради тебя двадцать семь часов дрейфа. через экватор не-бытие в чреве стального кита вымоли жизнь и уже Иона в Вене, у Габсбургов, минус два медленно оседая на камни у Стефан'с Дома чувствуя, как берет в кольцо сердце мое небесное войско выдохнуть: "у Европы твое лицо" мне бы успеть и только * * *
…зависая между землей и небом,
не спрашивай "почему?" и "за что?" у того, кто за правым стоит плечом. не разговаривай никогда с тем, кто, невидим, за левым. потому что, вот — жизнь: обхватывает со спины. нежно, но крепко держит. целует в затылок. ничто уже и никто не коснется. ни с какой стороны. |