А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Э | Ю | Я | # | библиография |
Геннадий МИНАЕВ (Тамбов) — поэт. Родился в 1973 году. Окончил Тамбовский университет по специальности "музееведение", занимался в литературной студии "АЗ" Сергея Бирюкова. Автор книги "Телодвижения".
Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" (№ 1, 2001 г.).
* * * Я никого не убивал:
Зачем мертвецу общество? Я не прелюбодействовал: С кем изменить мертвецу, кроме своей смерти? Я ничего не крал: Мертвецу и так тесно в его жилище. Я никому не лгал. Но и правдой слова мертвеца не назовешь. Я отдал все долги. Теперь мысли доедают мой ум. * * * Ночь вальпургиева
до дрожи между делом где сдвигаются и раздвигаются лопатки и дают первую искру костру леденцовых стрекоз уже обсосанных кислоухими отпрысками анестизирующих граций и старателей с приисков мары все они здесь — белые на белой горе дышащие радиоголовому ваалу пусть остальные спят — плачут они — пусть остальные спят мы скажем так чтобы им привиделось утро и чтобы черная кучерявая волосинка плавала в их супе * * * День начинался как обычно
Но он был ничейный Никто им еще не воспользовался Чтобы родиться или умереть Я поднял его И он лежал на моих руках В апогее силы и света Тогда я подумал: Я взял этот день Он мой Я буду жить в нем Но едва я успел подумать Как испустил дух умирающий И завизжал новорожденный И с моих ладоней поднимались сумерки Стихотворения были опубликованы в журнале "Футурум-АРТ" (№ 2 — 3, 2001 г.).
* * * Выйди ночью на дорогу,
Повернись спиной к порогу, Сунься в перегляд теней. Деньги — вору, душу — Богу отдавай скорей. Возвращай скорей названья Притворившимся вещам. Черный остов остыванья Времени и мирозданья Легок по ночам. Даль, что днем к себе манила, К яркой новизне звала, Два расправила крыла, — Зренье плотно обхватила, Слепо обняла. Руку вытяни прямую, и отдернется она, Сквозь упругую, густую Тьму — наткнувшись на То, чему нет дна. * * * Вселенная не получается,
Мир утекает из рук. Атомы расцепляются, Дробно танцуя вокруг. Трещит мировое дерево, свищет в листве сквозняк. Что там за что держится? — Бардак за кавардак. На волю узники времени Вышли, свежи и чисты. Прекрасен поток становления У Господа красоты. Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 12, 2005 г.).
ПОКА НЕ ПРОРОСЛО ИНОЕ ЗРЕНЬЕ
Троллейбус
В троллейбусе оставил я себя.
Там мой багаж, мои размеры клади. Там двери открываются, хрипя, И держат электричество в засаде. В троллейбусе от страха я трясусь Перед моей конечной остановкой. Я даром пропаду, я не спасусь! И на одной ноге стоять неловко. Ты слышишь гул, мой спутник неживой? Мы едем на проклятую Итаку. Мы будем жить, пока мы здесь с тобой Едим бессмертья дохлую собаку. Кривляется водитель над рулем, Подмигивает жутко светофору. Давай в глаза друг другу наплюем, И глотки перегрызть друг другу впору. А мимо проплывают этажи, Расцвеченные сиплыми огнями. Душа моя, что снится, расскажи, Что снится под моими каблуками? * * *
В этом шепоте полужизни
Я еще различаю что-то: В напирающем гуле казни Часы тикают сыто. Из-за приоткрытой двери Разговоры не о веревке. Копошатся в ознобном жаре Обезболенные пиявки. Все знакомые, проиграв лица, Лезут в протагонисты бреда. На заднем плане трутся. Смазано — пейзаж и погода. А я выберу дойную жабу, Что скачет с точки на точку, Бородавчатую сдобу, Камень, жующий жвачку. * * *
Нет больше музыки в часах,
И времени нет больше в нотах. Ночует мелким шрифтом страх На полосатых разворотах. Срежь стружку прошлого, смычок, Минут разборчивый добытчик. Спой песню, заводной сверчок, Вынь сердце слова из кавычек. Дырявит честный древогрыз Немую душу Страдивари. И дохло маятник повис, Забыв цикадистый глоссарий. Прощание
Я прощаюсь со всеми, кем не был ни разу,
Кем я быть не хотел, кем, наверно, не буду, Или был, но на миг, для случайного глаза, Как участник какого-то мелкого чуда. Я проститься хочу с каждым поодиночке, Добрым словом загладить небывшие вины, Я готов все простить, и расставить все точки, И рукой помахать на прощанье картинно. Только б мне самому в этой шумной ораве Ненароком иль с умыслом не затеряться, Не застрять, не забыть бы лицо свое въяве, Чтоб не множиться вечно и не повторяться. * * *
Встает из-за стола дурак Казот.
История! на чай тебе полтина! И яблоко адамово грызет Нащупавшая время гильотина. Еще трепещут бабочки в глазах. «Еще не поздно!» — голосят амуры. Но отскрипела ярость на зубах, И бражников повыклевали куры. Лютеция — ты золотая грязь. Надкусанное яблоко Адама Берет Парис, бессмысленно смеясь, И рококошной ржой застыла рама. Действо Эвридики
Так медленно пустеет Эвридика —
Ни тень, ни камень, ни наоборот. Она держится за внутренности какого-то человека. Идет осторожно, чтобы не наступить на свои глаза. Она споткнулась вроде не нарочно И руки отпустила от себя, Чтобы вложить свой язык в ножны — В заржавевшую скважину между ног. Итак, она к искусству и забвенью Приблизилась на целый киловатт. Ей надо завязывать узелки на отрубленном теле: Теперь ее вечностью стала обратная дорога к этим письменам. * * *
Я, кажется, жалею, что явился
На белый свет и что росой умылся, И что увидел, как прекрасен он Одновременно и со всех сторон. Куда от стыдной красоты мне деться? Кому отдать таинственное детство? С кем разделить обед и наготу, И быть не тем, и обнимать не ту? Ничтожествуй, безродное творенье, Пока не проросло иное зренье. |