А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я #    библиография



Вернуться на предыдущую страницу

   Антология

   
Анна ПАВЛОВСКАЯ — поэтесса, эссеист, прозаик. Родилась в 1977 году в Минске. Сменила несколько творческих вузов, в том числе — в Москве. В 2002-м году стала обладательницей Гран-при "Илья-премии". В этом же году в московском издательстве "Алгоритм" совместно с Павлом Чечеткиным вышла книга стихотворений "Павел и Анна".



Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" № 2 (40), 2008 г.



ОДНА ИЗ ТАБОРА



* * *

Я потихоньку начала любить
Неизбранных поэтов неизвестных,
Которых раньше нежно презирала,
Они мне представлялись сорняком,
Всклокоченным кустом крапивы старой
В гнилой низине сточного ручья.

Эстеты, книгочеи, эрудиты,
Пропойцы, морфинисты, игроки,
Меня мутит и мучает, когда я
Читаю прокаженные стихи
С аллюзиями тонкими прямыми,
Как рельсы, как дорога в никуда.

В конце тоннеля свету не бывать,
Но нечто будет — ЛТП, психушка,
Тюрьма, больница и безвестный холм.

Но что-то опьяняет в их стихах —
Медлительная томная свобода,
Которая бывает у воров
В изгибе плеч кошачьем и походке,
Какой-то вздох у бездны на краю
И легкость безответного призванья.



* * *

Ужалены бессонницей глаза,
А губы пересохли от молитвы,
Которую уже пятнадцать лет
Я повторяю ночью, глядя в небо
Сквозь множество полов и потолков.

Я думаю: раз за пятнадцать лет
Ни разу Он молитвы не услышал,
Так есть ли смысл ее произносить
Сейчас? И только ропот остывает,
Я начинаю наизусть читать
Молитву, как таблицу умноженья
Шептал в какой-то книге слабоумный,
Но добрый и несчастный мальчик, он
Так и считал, что дважды два — молитва.



* * *

Я опять виновата за то-то и то-то.
Нулевые проценты, пустая работа
И закрытые двери казенного ада.
На скворчащих угольях стоят сковороды.
Неугодное место, но мне туда надо.
Посетителей там принимают, как роды
Арестанток. Младенец изъят из свободы.

Я ходила туда по петляющим тропам
Сквозь проклятья сирени и хохот акаций.
Я была бутафорской среди декораций
Уткой с яблоками и укропом.
И меня понарошку съедали и снова
Подавали к обеду готовой.

Я училась быть тенью, сиделкою бреда,
Спать, как лошади, стоя, теряться меж прочих.
И когда мне поставили номер (Победа!),
Я спросила: "Зачем ты водил меня, Отче?".
И услышала, что телефон абонента
Недоступен звонящим из ночи.



* * *

Зачем вся эта достоевщина?
Зачем вся эта истерия?
У нас в роду такие женщины —
Прямые, гордые и злые.

В мозгу — высокая трагедия.
Иконописные зеницы.
Из рукавов взлетают лебеди,
По воскресениям — жар-птицы.

Могли бы хорошо да весело.
Блестеть серьгой и пудрить локон.
Отмеряли —
и перевесило
Ходить на цырлах перед Богом.



* * *

Трое суток от Байкала
Кит полз на брюхе.
Иссох, превратился в один желудок,
Дополз и отрыгнул меня на Ярославском вокзале.
Здравствуй, Ниневия!

Три дня плескались по сторонам села,
Утопленные в оврагах,
Электрическим скатом проплыл бесконечный Кунгур,
Сопки-гроты, тайга, густая, как дно морское.
Здравствуй, Ниневия!

Почти ослепшая,
Почти потерявшая рассудок
От страха и голода,
Я выползала из вагона,
Чтобы сказать городу:
— Здравствуй, Ниневия!

Я сложила ладонь в кулак
И погрозила Москве.
Надо мной смеялись
Три миллиона бомжей и проституток.
Здравствуй, Ниневия!

Я плюнула и побрела прочь
От этих невероятных улыбок.
Я ушла далеко за город,
Чтобы уснуть на холме,
Увидеть тыкву, поговорить с Богом.
Я уснула и услышала:
— Здравствуй, Ниневия!



* * *

А.И. Кобенкову

Мы — легкие, нас ничего не держит,
Наш табор лишь одним обременен —
Рассовывать сверкающие верши
По запыленным узелкам времен.
Мы странствуем по радиусу века,
Мы помним Лота, знаем назубок
Грядущее на вавилонских реках,
И дантов хлеб, встающий поперек.
Земной свой путь мы называем Млечным,
И звездную выплачивая дань,
Мы странствуем, надменны и беспечны,
Мы — легкие, мы губы и гортань.
………………………………………….....................
Мы со своей судьбою, как с медведем
По ярмаркам идем, сшибая медь…
…………………………………………....................
И страшно, и смешно нарядным детям
На зверя обреченного смотреть.