А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Э | Ю | Я | # | библиография |
Павел ШАРОВ (Саратов) — поэт. Родился в 1972 году в Саратове. Окончил Литературный институт им. Горького. Публиковался в журналах "Волга", "Футурум АРТ", "Дети Ра", альманахе "Саратов литературный". Автор двух поэтических сборников.
Я купил — 6 руб. — новый стерженьНеобычайным я пареньем Для гелевой авторучки, Вот сижу и пишу, что во мне есть внутренний стержень, Т. к. я ведь дошел до ручки, Т. е. до точки, но выкарабкался, вылез, Победил (но кого?), как наши при Гангуте, но не Цусиме. TEMPORA MUTANTUR, ET NOS MUTAMUR IN ILLIS — Времена меняются и мы вместе с ними. Нет, они не меняются. Как при Грозном — Так и ныне. Флорентийская лучше — чума ли, проказа. Я устал быть трезвым, серьезным, — и косным Мозгом все-таки понял: халва Шираза И слюна во рту — это одно и то же, ей богу, Хрен, как говорится, не слаще редьки. Вот пойду я один на дорогу, Добреду до шалмана, где витьки, петьки — Все годятся в отцы или дяди (а дядю Толю Из квартиры № 17 по гроб не забуду). У меня нет пристрастия к алкоголю — Просто надо гасить амплитуду Маятника эмоций. Ох, уж мне этот маятник — Я намаялся с ним. А закончу я детским лепетом, Потому что — нерукотворный — воздвигнут памятник И душа улетела лебедем. * * *Мой директор — не технический, а психический директор Не оплачивает больничный лист, совсем не дает выходных дней. До чего же дошел ты, о жизни вектор! Ты дошел до бреда. И Бог с ней — С ЦНС — с центральной нервной системой, Но не хочу я в палату с решеткой, Не хочу лежать под системой И слушать, как уборщица щеткой, Матерясь, выгребает из-под кровати мои домашние тапки. Я хочу писать стихи — пусть о березках и о лазурном месяце, А пока мои опусы большей частью томятся в папке — И она разбухла, как на девятом месяце. Вот родит урода — и что я с ним буду делать? Буду любить, конечно, — своего, не чужого, монстра. В няньках у него будут все девять Муз — и он будет не только без глаза, но даже без мозга. А безмозглым прожить — это гораздо проще, Олигофрены куда счастливее психопатов... Я брожу в своих снах по березовой роще — И ни ливней, ни снегопадов. Весна. Вечная весна. Как у Огюста Родена, А наяву — вечный голод, как у Гамсуна Кнута. У меня и душа-то в стиле модерна — На архитектонике, на синтаксисе шизанута. А директор психический даст мне отпуск, Вот тогда я запью по полной программе, Закажу на Парнас я бессрочный пропуск И спою без фальши — точно по гамме. * * *Голова чистая, чистая, как белый лист — Это похмелье: ни строчки, ни полсловечка. Но зуд стихоплетства, как некий глист, Не даёт покоя. Нутро, как печка, Горит, требует слов на разживу, и трескотня Словесных конструкций, что обращается в алый вымпел, Говорит о том, что в ноябре, 3-его дня Я напишу некий текст, сколько бы накануне ни выпил. ...Кто бы устроил мне стресс, т.е. пожар, т.е. переезд – Хочется покинуть тюрягу-хрущевку, Тронуться — не с ума (я давно), а с насиженных мест, И закрыть на защелку Комнату — собственную — в которую бы я посмел Никого не впускать, чтоб не капали на мозги мне, Не причитали с лицом белее, чем мел, Мол, сгинем, обязательно сгинем И пойдем, мол, по миру Христа ради с рукой Протянутой — вдруг дадут — за подачкою. Да я удавлюсь, как петлей, строкой, Но гордости не запачкаю. В эту осень я не сойду с ума, — Это я знаю точно, говоря по-старинке, наверно, Т.е. наверняка. Но еще впереди зима Чертовой зауми, а это гораздо серьезнее. Нервы Не железные, как известно. А какие — не знает точно Ни один психиатр. Ах, дожить бы до лета... Как в конце предложения ставится точка, Так и в жизни... Дотлеть бы, как сигарета. А потом замуруйте, втопчите в землю, точно бычок, И ещё – разотрите со всею силой подошвой. Я по сути лирик, запечный сверчок, но смычок Поломался и лопнули струны. О прошлой Жизни я не жалею. А грядущее — черт бы с ним! Ну и что из того, что поникла башка-подсолнух, Зато в зеркале вижу вокруг не нимб — Это в тридцать-то лет неполных! Ждать осталось три года. И это не пьяный бред, Может, бред, но не пьяный: я трезв, точно ангел, и свежевыбрит. Я отмыл всю блевотину со штиблет. ...Жизнь — меня, а не я ее выбрал... * * *Оконные рамы. Кирпичная кладка. Здесь с самого детства живется не сладко. Здесь чахлые дети. И чахлые клумбы. И дымом здесь застят фабричные трубы Небесно-линялый застиранный ситец. Вы лучше вообще никогда не родитесь, Чем в этих кварталах фабричных окраин, Где встреченный брат обязательно Каин. И как только вышло — я жил здесь и выжил, Вот правда не в люди, ни ростом не вышел. Кепчонку надвину на уши и руки Упрячу поглубже в карманы, ах, суки, Вы смерти хотели птенцу и котенку, Но если мой дух проявить, точно пленку, Откроются дальние горы и страны, Небесной, не знаю, дождусь ли я манны, Но дух мой, как голубь, сорвавшийся с крыши, Взметнётся под облако — выше, все выше. Стихотворения были опубликованы в журнале "Дети Ра" (№ 10, 2005 г.).
ДЕНЬ ОТО ДНЯ
* * * Мне выпал черный день.
Как жребий, выпал. И я тебя не выбрал, о жизнь! Ты — тень тех облаков, где я жил прежде этой жизни. И пух их одеял в той облачной отчизне был легок, невесом, там не было удушья. А эта жизнь — лишь сон тупого равнодушья. Очнусь в конце концов! Не черен, не свинцов, но будет день тот светел, когда душа, легка, обнимет быстрый ветер, взлетит на облака. * * * В этом городе блуда и скверны
я люблю вас, безлюдные скверы. На скамейке откупорить пиво, заглядеться, хлебнув из горла, как плывут облака. И глумливо улыбнуться: ну вот и прошла твоя молодость — плюнь ей вдогонку! Оттолкнет ли Харон плоскодонку, и услышу плескание весел — ах, Психея, зачем психовать? Сколько выпало зим нам и весен! И на зеркало неча пенять, коли рожа кривая. На небо надо чаще глядеть - пусть нелепо да и глупо такое занятье, пусть не жизни, а смерти видней, — эту тему хотел бы замять я — так, для ясности. Хватит о ней. * * * Город — гроб моей души.
Неуемно только тело. Взяв за горло, как Отелло, призрак счастья задуши! Уходи, теперь свободен. Улица. Из подворотен пахнет блудом и мочой. И с давно небритой рожей ты несчастлив. Ты — прохожий. Ночь — изветом. И свечой оплыла луна, закапав те кварталы, где во сне умирают: сердце снег заметает. Ни закатов, ни рассветов - алкоголь, дурь по вене о пощаде тщетно молишь: бога ради, отпустите душу. Боль нестерпима… Я о чем? Ни о чем — такая наглость. Но оставьте с глазу на глаз с ангелом, а не врачом. * * * Косяк дверной.
Там мир иной за этой дверью. Но не могу я сделать шаг, сказать судьбине: хватит, ша! И недоверью я предаюсь. Душой таюсь, а нет, чтоб вышибить ногою ту дверь судьбы. Но роль судьи — мол, видел истину нагою — не для меня. День ото дня я жду: замок внезапно щелкнет, дверь отворят, войдут ко мне. Не будет ни, не будет не и тайны, веющей сквозь щелку. |