РедакцияРедколлегияКонтактыДневник главного редактораХроникаСвежий номерАнтологияНаши интервьюСерия "Библиотека журнала "Футурум АРТ"СпонсорыАвангардные событияАрьергардные событияАрхивО нас пишутМультимедиа-галереяБиблиотека журналаКниги, присланные в редакциюМагазинЛауреаты "Футурума"Гостевая книгаАвангардные сайтыПодписка и распространениеСтраница памяти

Вернуться на предыдущую страницу 

Наши интервью

   

Чингиз Айтматов
Василий Аксёнов
Владимир Алейников
Эммануил Антсис
Аркадий Арканов
Эльдар Ахадов
Сергей Бирюков
Юрий Беликов
Михаил Бойко
Артём Боровик
Евгений Весник
Дмитрий Булатов
Марат Гельман
Ольга Голубева-Сванберг
Николай Грицанчук
Алексей Даен
Олег Ёлшин
Александр Иванов
Елена Иванова-Верховская
Лион Измайлов
Борис Искаков
Михаил Карагодский
Елена Кацюба
Константин Кедров
Константин Кедров
Бахыт Кенжеев
Кирилл Ковальджи
Ирина Кононова
Людмила Коль
Игорь Кон
Андрей Коровин
Виталий Коротич
Константин Кузьминский
Станислав Куняев
Виктор Лазухин
Михаил Лазухин
Леонид Лерман

Борис Левит-Броун
Слава Лён
Анна Лучина
Юрий Мамлеев
Арсен Мирзаев
Антон Нечаев
Игорь Панин
Эдуард Просецкий
Мария Розанова
Александр Рязановский
Марина Саввиных
Дмитрий Савицкий
Никас Сафронов
Елена Сафронова
Александра Середина
Валентина Синкевич
Никита Струве
Олжас Сулейменов
Федот Сучков
Татьяна Тихонова
Эдуард Тополь
Николай Тюльпинов
Александр Файн
Игорь Харичев
Алексей Хвостенко
Евгений В. Харитоновъ
Олег Хлебников
Виктор Шендерович
Вячеслав Шугаев
Владимир Шаталов
Любовь Щербинина
Элана

Слава Лён



Слава Лён — поэт, прозаик, теоретик искусства. Родился в 1940 году. Вице-президент международной Академии Русского Стиха (с 1993). Редактор альманаха «Neue Russische Literatur», выходившего в Зальцбурге (Австрия) с 1978 года. Автор концепции «Бронзового века русской культуры» (1953-1989). Лауреат Далевской премии (Париж, 1985). Автор 40 книг стихов, 10 романов, 7 трагедий, 28 монографий по экологии природы и экологии культуры. Автор новой художественной парадигмы Третьего тысячелетия — Ре-Цептуализма. Живет в Москве.

Слава, в чем состоит твоя концепция «Бронзового века русской поэзии»?
— Бронзовый век русской поэзии (1953 — 1989) сопоставим по исторической и мировой значимости с Серебряным (1898 — 1922) и Золотым (Пушкин — Достоевский) веками. Но он совсем другой  — его великие поэты Соснора, Волохонский, Хвостенко, Сапгир, Холин, Всеволод Некрасов, Айги, Бобышев, Бродский, Кривулин, Стратановский, Буковская — чудом! — пробились на Божий свет даже не «из подполья», «из-под земли» в чудовищно тоталитарном государстве. Поэты-подвижники, по тридцать — сорок лет (!) писавшие «в стол», «зарыли» сталинскую яму-могилу поэтов 1922 — 1953 «годов безвременщины» (Пастернак). Они возродили традиции: обэриутов, конструктивистов (юные Сельвинский и Выготский!), футуристов, имажинистов (гениальный Шершеневич!), акмеистов, символистов. Лишь традицию великого Клюева уже никто не мог восстановить — его «богословскую культуру» и «язык» у народа вырезали до глотки.
«Пассионарный взрыв» Бронзового века (Лев Гумилёв, тоже наш бронтозавр!) нельзя объяснить ничем, кроме потенциальной гениальности русской нации (строго напомню Достоевского: русскими не рождаются, русскими становятся!). Нет  — за 1000 лет русской истории — более русского поэта, чем Мандельштам. Отстоявший перед человечеством (в годы «диктатуры соцреализма») нашу национальную честь лауреат Нобелевской премии 1987 года Иосиф Бродский справедливо называл себя «русским поэтом и американским эссеистом».
Конечно, мы бы не состоялись как поэты без переживших «насильственную смерть» Серебряного века наших очных учителей: великого эвристика-авангардиста Алексея Кручёных, сломленного ЛЕФом, но не сдавшегося Бориса Пастернака, стойкой Анны Ахматовой, нелюбившего ее «традиционный стих» Николая Заболоцкого (отсидевшего в ГУЛАГе восемь лет!). И — без никому не известного в Серебряном веке художника и поэта Евгения Леонидовича Кропивницкого, нашего «лианозовского патриарха».
Бронзовый век русской поэзии (1953 — 1989) был жестко стратифицирован. Нам, антисоветчикам-нонконформистам, противостояли подцензурные поэты из двух групп:
(1) соцреалистов типа «лауреата Ленинской премии» Егора Исаева и прочих сурковых-сафроновых.
(2) конформистов (иначе печатать не будут!) «метр0польной культуры» типа Вознесенского — Рейна: «Уберите Ленина с денег! Он для сердца и для знамен!». Евтушенко с нами даже общался, все хотел напечатать Губанова. А с публикацией Бродского получился настоящий скандал — Иосиф Александрович публично послал их с Полевым и всей их «Юностью» куда подальше.

В чем отличие поэтов-конформистов от поэтов-нонкомформистов?
— Отличие нашего «Цеха поэтов-нонконформис-тов» от поэтов-соцреалистов и поэтов-конформис-тов было очень четким.
Мы писали абсолютно свободно, потому что «писали в стол» (без всякой надежды увидеть когда-либо свои стихи напечатанными: никто не ожидал «краха мировой коммунистической системы» так быстро — в 1989 году!).
Мы все были «формалистами» — фиксировали в стихах, если не в манифестах, свои стилевые предпочтения. Мы всегда создавали свои «стилистические школы»: лианозовская, квалитистов, концептуалистов (вербарта и артбука), верпы (Волохонского — Хвостенко), УВЕК, ахматовских сирот, фонетистов (Кузьминского), Малой Садовой, хеленуктов, уктусская (Ры Никоновой — Сергея Сигея), новосибирская (Захарова) и т. п.
Большинство из нас стремились в авангард.
Мы писали книгами стихов (а не «сборниками» официальных поэтов): «я пишу только книгами или  — не пишу», — говорит Соснора (2004).
Мы — единственные среди поэтов-современни-ков — были свободны тематически: наши темы — метафизические: Бог, свобода воли, бессмертие души; физические: танатос, эрос и — особо запрещенный — секс; антисоветчина — ГУЛаг, ненависть к Сталину (тут нас сдуру поддержал Хрущёв), к Хрущёву и Ленину, к ЦК КПСС и ВЛКСМ  — «барабанщик ты ЦК ВЛКСМ!» — обозвал конформист Евтушенко сверхконформиста Рождественского, наша ненависть к коммунизму, при котором «нынешнее поколение советских людей будет жить» — ДАРОМ, к — и т. д., и т. п. Мы могли в стихах использовать любые слова (в т. ч. и ненормативную лексику).

Как ты воспринимаешь современный литературный процесс? Нет ли ощущения, что белое называют черным, и наоборот, что происходит дезинформация читателя (прежде всего, в области поэзии)?
— Воспринимаю его спокойно как разработчик «Философии мышления и деятельности». Современный литературный процесс долгое время был неструктурированным и просто хаотичным, анархичным, нищим. Это и понятно: семьдесят лет «диктатуры соцреализма» до основанья разрушили «культурную норму» процесса и оставили тяжелейшее наследие. Конформисты и сейчас рулят литературным процессом. Они же захватили и телевидение в «Перестройку». Всю эту 20-летнюю историю Галина Волчек очень точно назвала «эпохой Большой Попсы». Между тем, недавно в письменной дискуссии с академиком Захаровым (он в США) я вдруг обнаружил, что современный литературный процесс уже хорошо структурирован, и я хочу теперь построить типологизацию школ стиха. Пока скажу только, что две большие группы «поэтов-авангардистов» (журналы типа НЛО, «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум АРТ», питерские АКТ, СЛОВОЛОВ и т. п.) и традиционных «поэтов-совков» («совецкие толстые журналы») — самоопределились. Понятно, что друг о друге они рассуждают в «черно-белой», хрисипповой логике. Понятно, что  — как и в Бронзовом веке — будущее за «авангардом». Большая третья группа в Интернете поэтов-графоманов меня не пугает: это  — «самиздат». Значит, читатели стихов уже подрастают.

Кто из современных поэтов достоин, на твой взгляд, Нобелевской премии? Вообще, кого сейчас можно отметить?
— К сожалению, она сама не достойна не только Сосноры и Ерёмина, Стратановского и Буковской, Куприянова и Драгомощенко, но и русских поэтов второй руки. Русская поэзия достигла сегодня очень высокого уровня! Нобелевская премия скомпрометировала себя еще в 1950-е годы, а ее нынешняя политкорректность увела премию за грань добра и зла.

Кто явно преувеличенная критиками фигура?
— Какими критиками? Из какой тусовки? Есть только один независимый критик — Константин К. Кузьминский. И тот — шутник.

Твое определение поэзии?
— На такие вопросы обычно не отвечают — отшучиваются. Но положение патриарха московско-питерского андеграунда вынуждает меня ответить «высоким штилем» (по Ломоносову):

Поэзия — это Боговопрошание, Богообщение, Богосвидетельство.
Поэзия — это сам священно-трепещущий Логос.
Поэзия — это прорыв через грамматику и логику к почти недосягаемому Онтосу.
Поэзия — это приуготовление к Смерти — Бессмертию.
Поэзия — это, по-земному говоря, Добро — Истина — Красота в чистом виде. Нам сейчас нужно научиться работать одновременно и сразу — в этих трех аксиологических эстетиках.

Поэзия — абсолютная материя, или может быть множество ее видов?
— Конечно, множество! Как существует и множество онтологических картин мира. А мир имеет структуру языка, учит нас Витгенштейн. А язык поэзии — самый точный, точнее философского (Хайдеггер), точнее математического (академик Захаров). Я подарю тебе, Женя, схему ПОЛЯ РУССКОГО СТИХА. Семь стиховых систем (стим) имеет русская поэзия только в пространстве: «материал (язык) — стиховая форма».


А сколько в пространстве «смыслов и содержаний», «аксиологии» и т. д.

Расскажи о понятии «Стима» более подробно.
— Это невозможно сделать меньше, чем за два семестра в американском университете, где я читал курс «Древо русского стиха». Печатай книгу — полезную и для маститых поэтов. Дайджесты из книги я дважды публиковал в питерском самиздате: в «Часах» (не помню, 1984 — 85?) и в «Митином журнале» (1989). Определение (дефиниция), как учит нас начальный курс философии, не схватывает понятия. Вводя понятие СТИховой систеМЫ (Стимы) в монографии «Древо русского стиха», я хотел перевести мировое стиховедение (как научный предмет) из работы в натуралистическом подходе — на работу в деятельностно-аксиологическом подходе. Стима как понятие включает в себя не только всю материало-формо-содержательную целостность стиха, его бытование как текста в речи и в языке, весь корпус текстов, но и всю деятельность поэта, порождающего текст в этой системе стихосложения, организующего свою школу поэтов (что — по культурной норме — обязательно) и рефлексию поэта над своей творческой деятельностью и — одновременно — над своим текстом. Рефлексию над Стимой. И — рефлексию над рефлексией. «Вторую рефлексию». Что потом легло в основание концепции Ре-Цептуализма как новой художественной парадигмы. В Ре-Цептуализме — целью и смыслом творчества поэта являются НЕ отдельные стихи, пусть и шедевры, а литературный процесс как целостность. Литературный процесс  — это сложное гетеро-иерархическое понятие, но знание его дает поэту возможность грамотно «вписаться» в мировой процесс.

Напомни нашим читателям о журнале «Neuе Russiche Literatur». Нет желания возобновить его выпуск?
— Я его никогда не бросал. Он — моя жизнь: мне удалось — за спиной КГБ — в 1970 — 80-е — опубликовать впервые стольких поэтов и прозаиков, да еще на Западе, да еще сразу на двух языках: русском и немецком! Был единственный тамиздатский журнал «из СССР». Так что я все еще жду благодарности. Например, от поэтов «Московского времени» (NRL, 1979), — шучу. Сейчас проблема — отсутствие денег, а так есть желание издавать журнал еще и на английском, и на французском. Тут недавно рассказывал отличный философ Фёдор Гиренок, что государство Франция денег не жалеет на русский перевод своих «постмодернистов»: от Ролана Барта — до Бодрийяра. А в России — нефтедолларов на стихи НЕТУ!

Кого ты считаешь своими учителями в поэзии?
— Мне повезло — у меня было два заочных, чудом превратившихся в очных учителей: Николай Алексеевич Заболоцкий, со «Столбцами» которого подмышкой я ходил с 11 до 18 лет, пока не увидел Его, и Алексей Елисеевич Кручёных, к которому меня в 1956 году привела Лиля Брик. А остальные  — это собранная лично мной полная «Библиотека поэта. Большая серия». Которую просят продать за $40 000 два американских университета.

А учениками?
— Их нет: драма современных поэтов — они опять начинали писать с «нуля». У Сосноры до позапрошлого года было неизданных более 30 книг стихов.
Но у меня есть один ученик — Арсений Богатищев-Епишин. Он пишет с девяти лет, сначала сочинил роман-фэнтези, потом и стихи пошли. Сдал на конкурс «Дебюта»-2009 отличную книгу стихов «Дети в школу собирались…». Я ее отредактировал, как это делали при совецкой власти — целиком! Теперь жду результата.