|
|
*
* *
Ручей родниковый ко
мне не питает доверья,
Я взгляд равнодушный "павлиньего глаза" ловлю.
Не любят меня ни цветы, ни кусты, ни деревья.
А я их люблю.
Преследует запах меня
помидорной рассады,
Хоть я не преследую даже древесную тлю.
Не любят меня ни букашки, ни рыбы, ни гады.
А я их люблю.
Торопят меня ежедневно
прожилки тропинок,
А я и мгновение краткое не тороплю.
Ни камень не любит меня, ни подзол, ни суглинок,
А я их люблю.
Тыняюсь по свету с
любовью своей безответной
И чушь несусветную в горьком восторге мелю.
Не любят меня ни светила, ни волны, ни ветры.
Но я их люблю.
* * *
Осень. Бессонница.
Нервная дробь курантов.
Тучи топорщатся. Звезды идут на убыль.
Звук неразборчив. Но пробуют варианты
Тени листвы, шевелящиеся, как губы.
Господи, дай насмотреться на эти звезды,
Дай намолчаться с тобою. Ни слова всуе.
Вроде бы выверен и на вентуре сверстан
Каждый мой вдох. Но по сути — непредсказуем.
Что ж, перепробую ноты, приметы, путы.
Перелопачу пространство в пределах млечных.
Боже, насколько же проще включить компьютер
В память и боль. Персональный. И бессердечный.
Чтоб не вгрызаться по новой в пласты забвенья,
Чтобы пластом не улечься на раздорожьи.
Воспоминания, в сущности, — тоже ценник
Гиперинфляции: с каждым витком дороже.
Вот мы и спелись с тобою, листва ночная.
Вот и притерлись друг к другу, боль-недотрога.
Я начинаю. Я сызнова начинаю.
Благослови меня, Боже, опять в дорогу.
|