Вернуться на предыдущую страницу

No. 4 (29), 2011

   

Штудии


Евгений СТЕПАНОВ



ГЕОРГИЙ ОБОЛДУЕВ КАК ПРЕДТЕЧА СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Творчество Георгия Оболдуева (1898 — 1954), ставшее доступным в последнее время (см., например, его книгу «Стихотворения-поэма», М., издательство «Виртуальная галерея», 2006, сайт http://www.rvb.ru/np/publication/01text/01/04obold.htm), решительным образом меняет представление о русской поэзии ХХ века, о системе координат в ней.
Георгий Оболдуев, поэт масштаба Бориса Пастернака, напечатавший при жизни, о д н о стихотворение, реанимирует само понятие «силлабо-тоника».
Суггестия стиха этого поэта, эвфония, словарь, версификационное мастерство, глубина постижения   действительности  трудно представимы для советской поэзии.
Лексикон Оболдуева обширен и эклектичен; он формировался из разных речевых пластов — старославянизмы и устаревшие слова («руцею», «издревле», «онучи»), современный язык («коррупция», «пенициллин»), просторечье («драпай», «сперепуга», «утоплый», «вынают», «брякают»,  «шамают»,  «не вишь рази», «разнюханы», «оттеда»), неологизмы («романиться», «тугосисый»), обсценная лексика («твою мать»), жаргон («краля»),  иностранные слова («Fin du  siиcle»; «ohne Sorg», «Мементо моri»).
Георгий Оболддуев был поэтом, испытавшим, на мой взгляд, разные влияния, прежде всего, — влияния фольклорных речитативов Клюева и глобальной, наднациональной просодии и философии Пастернака, с которым, тем не менее,  — заочно — полемизировал. [ 1 ]
Поэзия — это не только техника. Это — контент, содержание, отражение — посредством языка — действительности, человека в мире.  Оболдуев не был асоциален. Он никогда не заигрывал с властью, «не лез ни в Ленины, ни в Лессинги», называл вещи своими именами, оставаясь на протяжении нескольких десятилетий работы «в стол» летописцем эпохи. И если футуристы (Маяковский, Кручёных, Хлебников), Пастернак  были опьянены угаром революции, то у Георгия Оболдуева никаких иллюзий не возникало.
Одним, казалось бы, шуточным  дистихом он выразил страх и гнетущую атмосферу тридцатых годов:

Граждане и гражданки,
Вагон идет до Лубянки. [ 2 ]

Во многом Оболдуев перекликался с представителями Лианозовской школы (Евгений Кропивницкий, Игорь Холин), показывая мир, таким, каков он есть.

К Уралу наугад
Валили семьи.

Бараков длинный ряд
Лежит приземист.
Такая же, как дома —
Близ высей горных —
Грязь, неудобь, трахома:
Нужды намордник. [ 3 ]

Пока большинство советских поэтов воспевали (так или иначе!) новый строй, Оболдуев видел и показывал, что этот строй несет: грязь, неудобь, нужды намордник…
Отдельный  разговор — рифменная система Оболдуева. Он  был мастером составных рифм: подождите—под дожди те; а где ж оно—межкотно; на кой нам—покойна; ничего нет—застонет; Homini—в доме, ни; Фиг цена—Фикция; юность, но—ретроспективно; подсчитано—на  щит оно; рванулись и—конвульсии; паронимических, ассонансов:  выстрелом—выстроил; заперто—замертво, нарваны—варвары, омонимических: падали—падали. Мужским и женским рифмам поэт нередко предпочитал дактилические и гипердактитилические, которые далеки от автоматизма и  требуют от автора максимальной музыкальности и выразительности стиха.
Показательно в этом смысле стихотворения «Сюркуп», из цикла «Для детей».

Сюркуп

Шествуй с музыкой и с песнею,
Вширь на животе ползя.
Получай за службу пенсию,
Коли взяток брать нельзя.

Невзирая на коррупцию,
Ковыряя щелки в рай.
Собственной своею «руцею»
Духи ближних предавай.

От дневного света вянущий,
Мрак несущий в стан теней,
Где найдешь себе пристанище,
Людоед и лиходей?

Покрывайся свежей плесенью
От мозолей до плещин:
Да излечит хворь телесную
Собственный пенициллин!
Точно так ведется издревле,
Что попавши под прицел,
Кое-кто от жизни выздоровел
И от смерти уцелел.

11.1948 [ 4 ]

Из цикла «Для детей»

6.

Город взвален долгим вечером
На плечи людских бессонниц.
Ночь дрожит стеклянным черепом.
Я бегу, как незнакомец,
Мимо собственной комедии.
Благодушней, чем мерзавец,
Распускается столетие;
На дрожжах своих красавиц
Разбухая все проклятее,
Прибедняются по-вдовьи:
Диктатура, демократия,
Мистика, средневековье,
Провокация, двуличие,
Малодушие, шпионство...
Каннибальские обычаи
Нынче вынужден я конста... [ 5 ]

Очевидный факт: Оболдуев стал мастером аллюзии и центона задолго до появления поэтов-иронистов ХХ века (Бунимович, Коркия, Друк), которые сделали ставку в своей поэтике на эти приемы.  Аллюзии Оболдуева звучат не ернически, но трагически,  и вместо «степь да степь да степь кругом» читаем: «смерть да смерть кругом».

Вандыш

Смерть да смерть кругом:
Рай — ни дать, ни взять!
Марш! — ать, два… Кругом! —
Ать, два… Стройся! — Ать…
Ни поэзия, ни проза —
Явь лежит в клещах гипноза,
Снов плакучая береза,
Жизни вянущей угроза.

Может — сперепуга,
Может — просто так
Предают друг друга
Умник и дурак.
Смерть да смерть кругом:
Ад — ни дать, ни взять!
Марш! — ать, два… Кругом! —
Ать, два… В ногу! — Ать…

Может статься, этот олух —
Вислоух, а из веселых! —
Мысли петушиный сполох
Вздует в городах и селах?

Елью сиволапой
Мужичок обмяк:
Драпай, ежик, драпай,
Отбивая шаг…

Смерть да смерть кругом:
Жизнь — ни дать, ни взять!
Пли! — ать, два… Кругом! —
Ать, два… С песней! — Ать…

Ноги суй, солдат, в онучи,
Кашу — в брюхо, пулю — в лоб,
Недодавленный, вонючий,
Ухмыляющийся клоп.

Х/.1947 [ 6 ]

Оболдуев использовал все возможности для расширения границ поэтической выразительности — в том числе анжамбманы, военную, детскую  лексику и даже цифровое письмо:

Никогда этого не слыхано, чтоб ты
(— Чтоб я изныл! —),
Как и другие дивчаты,
Чуя, что я чуть не задыхаюсь
Желаньем задохнуться в твоих губах,
— Чтоб ты: —
Не позвонила по телефону:
Не в службу
(4-75-86),
Так в дружбу
(5-94-57). [ 7 ]

Оболдуев — национальный поэт ХХ века, репрезентирующий и аккумулирующий в себе высшие достижения русского духа, запечатленные в стихе. То, что происходило вокруг (в частности, «каннибальские обычаи» государства) он видел без розовых очков. И ни разу не сфальшивил, констатируя — спеша констатировать — языковые, бытовые и социально-политические реалии.  Версификационное мастерство и гражданская позиция слиты у этого поэта воедино.
В той или иной мере Оболдуев повлиял на поэтику целого ряда  значительных поэтов ХХ-ХХI веков — Беллу Ахамадулину, Евгения Бунимовича, Валерия Прокошина, Александра Кабанова, Марию Ватутину и многих других.
Значение Георгия Оболдуева в русской литературе явно недооценено. Его время — еще впереди.



Примечания:

[ 1 ] Георгий Оболдуев писал:
«Пастернак потерял тему.
Паллиативом «пятилеток», «революцьонных воль»
                            и «генеральных планов»
Не заполнить этой пустоты:
Брякая, они проваливаются,
Вызывая смех
Даже у восторженных администраторов
                                        административного восторга».
См.: Георгий Оболдуев,  «Стихотворение-поэма», М., издательство «Виртуальная галерея», 2006. С. 255
Тема взаимоотношений (взаимного влияния друг на друга и  отторжения) двух поэтов требует отдельной статьи. Для автора этих заметок факт очевидный: Борис Пастернак и Георгий Оболдуев — равновеликие поэты.
[ 2 ] Георгий Оболдуев,  «Стихотворение-поэма», М., издательство «Виртуальная галерея», 2006. С. 17
[ 3 ] Там же. С. 309
[ 4 ] Там же. С. 153
[ 5 ] Там же. С. 27, 28
[ 6 ] Там же. С. 142, 143
[ 7 ] Там же. С. 212, 213