Переводы
Ури Цви ГРИНБЕРГ
ДАЛЬ И ВЫСОТА ЧЕЛОВЕЧЬИХ ЖЕЛАНИЙ
РОЖДЕНИЕ ПЕРВОЙ ПЕСНИ
Мне б вернутся опять к первым песням… Туда, где зима.
Парень с девушкой там... Снега хруст под ногами завистлив. Там такая весна и нектар бесконечного лета, Смех и сладкие сны; звезды гроздьями между ветвей, На губах молоко вкуса ягод из дальнего леса. Бог целует в макушку, и молодость сводит с ума. Что им днями блуждать без еды — если сыты мечтой, Челку парня и косу девичью рассвет перекрасит зарей В цвет медовый, янтарный и золотой. А в душе пенье скрипок, впитавших полуденный зной… И родительский стол позабыт, и волшебно гулянье в ночи, И пьянит запах фруктов… Воистину праздников праздник, там, где юность — любовь и душа… где любимая стала родной… Разговоры пусты, а ответы всегда невпопад… Мы друг другом полны, мы любовью нечаянной дышим, В мире не было столько цветов, чтоб тебя одарить Что нам в дождь по снегу убежать (по раскисшей весенней дороге) Что нам путь бесконечный и тысячи разных преград! Мне б вернутся опять к первым песням… Той девушки нет среди нас… Я, "красавец", пока еще жив, Но свербит меня давняя боль: Как по скрипке смычок неумелый… И в неведомый дом дверь открою (из тех же досок, что и скрипка) И войду: ни усталым, ни грустным, Познавшим всю мудрость в конце дорог… Где причал в моей гавани на реке полуночной, Там, где слово, слетевшее с уст, обернется прекрасною песней. ПЕСНЬ ОБ ИДУЩИХ ДРУГ К ДРУГУ
Прекрасно — у каждой эпохи свои слова,
А время приходит, и мир отдается двоим, Но то, что в раю быстро лето проходит и осень печальна, Не знают идущие рядом, и надо ли знать это им. Прекрасно, что прежде, чем стать под желанный венец, И прежде, чем будет с невестою рядом жених, Запомни, что каждая мелочь наполнена чудом, А капли духов — запах ливня вчерашнего в них. Прекрасно, когда пожирает бездонная страсть, Сплетя воедино нагие тела, и шатер Из дымки сиреневой скроет и муки и сласть, И вздохи сольются в соития огненный хор. ПЕСНЬ О ДРЕВНЕЙ СТРАСТИ
Жесткой шерсти овечьей подобно касанье волос,
Пахнешь терпко ягненком и яблоком, свежей травой. О, дикарка, к тебе неподвластное манит желанье — Ты — колодец в ночи, освещенный далекой звездой. Ты — колодец в пустыне, а он — засыхающим деревцем в зной, Так весна пробуждает все спящее, кровь ударяет в виски. До того быть женою тебе предназначено свыше, Когда бег колесниц иудейских разрезал Синая пески. Это древняя тайна, и страсть обезумит, невольно влеча, К вожделенным холмам, к нежной коже, к изгибу плеча. Вроде глянуть, обычные люди — спокойны и сдержаны днем, А ночами — страстей водопад, обжигающих разум огнем… ПТИЦЫ ДЕТСТВА…
Птицы детства далеко, в далекой стране.
Скачут с ветки на ветку, чирикают в небо, Разве знают они что-нибудь обо мне, о мальчишке, что баловал крошками хлеба. Да и жив ли еще — может, тот мальчуган кормит птиц по утрам на реке Иордан. А по берегу Буга по пояс трава, нет вкуснее еды для ленивых коров, И неспешно плывут, отражаясь едва, по воде небеса и стада облаков. Словно скрипка поющая — ствол у щеки. Ветер, хвоей пропитанный, в душу плывет: с синеватого холмика, там, у реки, где еловая чаща у края болот. Там, в дремучем лесу страшный леший в кустах… Но по ягоды шли, невзирая на страх — Да, я вырос с тех пор. Если б в той стороне в воды Буга вошел в том же месте опять — то вода лишь была бы до пояса мне, и куда ей до плеч — до груди не достать… Но когда-то хотел я шагнуть в глубину, где бездонное небо лежало в воде, Захлебнулся — и камнем пошел бы ко дну: только чудо не дало случиться беде. Мимо шел человек, и, завидев меня, как я бился в воде — понял все с полуслова, прыгнул в воду, ругаясь и громко кляня, и на берег принес, слава Богу, живого. и до дома довел, помню страшный испуг… Вот такая мне память досталась в наследство. Тянут реки в себя — Иордан или Буг, потому что они вытекают из детства! Я по берегу тем же мальчишкой бреду, по незримой бескрайней дорожке, Снова в детство иду, бормоча на ходу, птицам вновь рассыпающий крошки. Перевел с иврита Евгений МИНИН
|