РедакцияРедколлегияКонтактыДневник главного редактораХроникаСвежий номерАнтологияНаши интервьюСерия "Библиотека журнала "Футурум АРТ"СпонсорыАвангардные событияАрьергардные событияАрхивО нас пишутМультимедиа-галереяБиблиотека журналаКниги, присланные в редакциюМагазинЛауреаты "Футурума"Гостевая книгаАвангардные сайтыПодписка и распространениеСтраница памяти

Вернуться на предыдущую страницу

Наши интервью

   

Чингиз Айтматов
Василий Аксёнов
Владимир Алейников
Эммануил Антсис
Аркадий Арканов
Эльдар Ахадов
Сергей Бирюков
Юрий Беликов
Михаил Бойко
Артём Боровик
Евгений Весник
Дмитрий Булатов
Марат Гельман
Ольга Голубева-Сванберг
Николай Грицанчук
Алексей Даен
Олег Ёлшин
Александр Иванов
Елена Иванова-Верховская
Лион Измайлов
Борис Искаков
Михаил Карагодский
Елена Кацюба
Константин Кедров
Константин Кедров
Бахыт Кенжеев
Кирилл Ковальджи
Ирина Кононова
Людмила Коль
Игорь Кон
Андрей Коровин
Виталий Коротич
Константин Кузьминский
Станислав Куняев
Виктор Лазухин
Михаил Лазухин
Леонид Лерман

Борис Левит-Броун
Слава Лён
Анна Лучина
Юрий Мамлеев
Арсен Мирзаев
Антон Нечаев
Игорь Панин
Эдуард Просецкий
Мария Розанова
Александр Рязановский
Марина Саввиных
Дмитрий Савицкий
Никас Сафронов
Елена Сафронова
Александра Середина
Валентина Синкевич
Никита Струве
Олжас Сулейменов
Федот Сучков
Татьяна Тихонова
Эдуард Тополь
Николай Тюльпинов
Александр Файн
Игорь Харичев
Алексей Хвостенко
Евгений В. Харитоновъ
Олег Хлебников
Виктор Шендерович
Вячеслав Шугаев
Владимир Шаталов
Любовь Щербинина
Элана

Успех моего нью-йоркского товарища Леонида Лермана — в самом деле впечатляющий. Он — единственный из художников, скульпторов - выходцев из СССР — выставил свои работы в престижнейшей галерее "Макки" в Манхэттене.
На этой экспозиции мы с Леонидом разговорились. А потом продолжили беседу в его замечательно уютной мастерской, расположенной на границе между Бруклином и Манхэттеном, двумя районами громадного города.

Художник Леонид ЛЕРМАН:

"Я УВИДЕЛ МИР С ДВУХ СТОРОН!"

— Леня, ты родился в пятьдесят третьем году в Одессе, окончил там художественную школу, потом учился в Высшем художественном училище имени В. Мухиной в Ленинграде. А в восьмидесятом году, женившись на американке, уехал в США. Вопрос такой: как ты думаешь, смог бы ты ПОЛНОСТЬЮ реализоваться как художник и скульптор, если бы остался на Родине?
— Я был бы совсем другим художником. И думаю, уехать мне все-таки было надо. Но, разумеется, без той школы, которую я получил на Родине, меня бы вовсе как живописца не существовало. Вот ирония судьбы: я слышал, что сейчас в России не слишком ценят, забывают культурные традиции, люди тянутся к модерну в искусстве, а здесь, в Америке, наоборот... И перед моим классическим русским образованием здесь "снимают шляпу". Я боготворю своих учителей. Помню, как они с нами работали. Например, Вера Лаврентьевна Рыбалко блестяще вела курс скульптуры. Сергей (отчество, виноват, забыл) Петров — рисунок. По большому счету почти всему, что умею, я обязан нашим педагогам. И они, как и вообще российская публика, для меня самые авторитетные судьи. Хотя я и не очень-то верю в авторитеты.
— А здесь, Леня, как? Как здесь выжить художнику? Не заедает ли коньюнктура? Не должен ли ты, например, подстраиваться под вкусы покупателей, галериста, который выставляет твои картины?
— Ты знаешь, мне просто повезло с галеристом. Это уникальный человек. Его зовут Дэвид Макки. Он следит за моим творчеством уже шесть лет. Именно шесть лет назад он попал на одну из моих нью-йоркских выставок, послал туда своих коллекционеров, потом даже купил несколько работ. И с тех пор постоянно наблюдает за моим развитием. Вот предложил выставиться в его галерее. Для меня это как сон. Здесь очень взыскательные зрители, немало солидных, состоятельных покупателей. Потакаю ли я его вкусам, пожеланиям публики? Нет. Дэвид не требует от художника никаких жертв. Пример. На этой выставке демонстрируется один из моих диптихов. Пришел покупатель. Захотел купить одну часть диптиха. Мне позвонил Дэвид:
— Старик, как ты думаешь — продавать?
Он мог бы вовсе не задавать этого вопроса. Ибо в Америке на самом деле покупатель (клиент) всегда прав. Есть деньги — можно купить все, что пожелаешь. Но Дэвид посоветовался-таки со мной. Я ответил:
— Но ведь это е д и н а я работа.
И господин Макки согласился. Хотя ему нужно платить чудовищные деньги за аренду помещения, за рекламу, за все-все-все. Несмотря на это, он сам частенько мне звонит и успокаивает:
— Старик, не унывай, прорвемся! Картины "разъединять" никому не позволим!
То есть говорит то, что, по идее, я должен говорить ему.
— Вернемся к выставке. За сколько продаются твои картины? В среднем, конечно.
— Мы установили довольно скромные цены. От двух до пяти тысяч долларов. Для такой галереи это, конечно, совсем невысокие цены. Но я, честно говоря, все равно очень доволен. Картины покупают хорошо. Наконец-то будет возможность расплатиться с долгами. Жизнь, знаешь ли, непростая. У меня жена, двое детей. И... тысяч двадцать долга.
— Леонид, в своих работах ты используешь реминисценции других художников. Например, Васильева, Левитана, Малевича. Кто из них оказал на тебя наибольшее влияние?
— На самом деле, наибольшее влияние на меня оказали все-таки мои современники. Комар и Меламид, парижанин Михаил Рогинский, нью-йоркец Леня Соков. Ну и, конечно, классики...
— Давай на время мысленно вернемся в восьмидесятый год. Итак, ты в Нью-Йорке...
— Город меня сразу поразил. Я и сейчас от него кайфую. И беру от него энергию и, может быть, ее возвращаю. Сначала жилось, конечно, тяжеловато. Связей никаких. За что зацепиться — неизвестно. И я даже решил уехать на бронзолитейную фабрику в Принстон. Подзаработать, поучиться тому, чему не успел выучиться в Питере. И в самом деле, через два месяца уехал в Принстон на полтора года. Стал работать. Вкалывал буквально как раб. Получал два тридцать в час — это совсем немного для Америки. Здоровье посадил, но чему-то научился. Оброс друзьями. Среди них — французы, итальянцы... Выучил разговорный язык. Потом вернулся в Нью-Йорк, стал вольнонаемным художником. "Метрополитен музеум" давал мне заказы. Я делал копии романтиков восемнадцатого века, художников эпохи Ренессанса, делал модели из воска. Также подрабатывал и в других сферах — шпаклевал потолки, занимался реставрацией. Зарабатывал, в общем, неплохо. В одно лето за реставрационные работы я получил тысяч пятнадцать. Решился начать новую жизнь — снова заниматься искусством. Снял мастерскую и приступил к реализации идей, накопившихся за пять-шесть лет эмиграции.
— Как у тебя дела с выставками в России?
— Не избалован. Хотя мои работы могли видеть посетители "Третьяковки" и "Русского музея", когда там проходила коллективная экспозиция "Транзит".
— Ты ни о чем не жалеешь в своей жизни?
— Наверное, нет. Да, я оказался в восьмидесятом году оторванным от своей пуповины, от привычных запахов, от родных людей. Да, я совершил прыжок. В холодную воду. Или так — я растянулся на шпагате. Одна нога там, в России, другая здесь, в Америке. Больно. Но зато я приобрел стереоскопическое зрение души. Я увидел мир с двух сторон. Это интересно.

1993

Беседу вел Евгений СТЕПАНОВ

См. работы Леонида Лермана в разделе "Галерея".